Титульный лист

Сергей Есенин интересовался современной живописью и тонко ее чувствовал. Неудивительно, что среди его друзей было множество ярких и талантливых художников. Имена Петрова-Водкина, Лентулова, Эрдмана и сегодня прекрасно известны. Они с радостью брались за сложные, но интересные проекты, оформление поэтических сборников с произведениями Есенина становилось для них захватывающей работой.

***

Поэт был отлично знаком с Кузьмой Петровым-Водкиным (1878 – 1939), одним из самых известных авангардистов, членом объединения «Мир искусства». «Купание красного коня», «Петроградская мадонна» и другие его картины стали символическими вехами в развитии русской культуры.

Супруга художника Мария Петрова-Водкина так описывала знакомство художника и поэта: «Как-то раз в воскресенье в 1914 году нас посетил молодой человек, одетый в поддевку и в большую синюю папаху. Он приехал с письмом от писателя М. Пришвина. У него были вьющиеся светлые волосы, которые ниспадали на плечи. Ему было 19 лет. Это был Сергей Есенин. Увидя дружелюбные лица, он попросил разрешения прочитать свои стихи. Разрешение, разумеется, было. Красивая русская рубашка, вся его одежда, весь внешний вид гармонировали с его стихами. Читал он стоя. Лицо его одушевилось. Мы все были очарованы глубиной и силой его стихов. Так молод и так талантлив! Таково было мнение всех присутствующих».

Есенин, восхищавшийся искусством авангарда, с радостью воспользовался возможностью познакомиться с художником, чьи работы вызывали его восторг.

Поэт с удовольствием делился со старшим товарищем новыми впечатлениями, которые были необходимы ему как источник вдохновения. Он с восхищением рассказывал о своей поездке 1921 году в Туркестан. Петров-Водкин даже упомянул этот эпизод в письме жене: «Он вернулся в полном восторге от Самарканда и очень посвежел».

Рассказы Есенина произвели на художника столь сильное впечатление, что через несколько недель он и сам отправится в Самарканд. Дорожные заметки Петрова-Водкина легли в основу его книги «Самаркандия. Из путевых набросков 1921 года».

Петрова-Водкина с радостью принимали в кафе поэтов-имажинистов «Стойло Пегаса». Он писал жене: «Меня шикарно приняли: с кофе, пирожками и речами. Они блещут варваризмами и талантами. Это придает жизни. Мы на берегах Невы слишком тяжеловесны, слишком серьезные и слишком дохлые. Здесь же даже при тяжелых переживаниях умеют смеяться и шутить. Любовь безмятежная, дружба ясная. […] Девиз Москвы: жизнь превыше всего!» (Имажинизм был художественным направлением, которое создали Есенин и его друзья, они провозгласили приоритет яркого метафорического образа над сюжетом).

Художник был на полтора десятка лет старше имажинистов. Их жизнелюбие и искренность восхищали человека, перешагнувшего сорокалетний рубеж.

Есть предположение, что есенинские строки –

«Жизнь моя! иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне»

– появились под впечатлением от картины Петрова-Водкина «Купание красного коня» (1912).

Художник оформил два выпуска альманаха «Скифы» (1917, 1918), где печатались Сергей Есенин, Андрей Белый, Валерий Брюсов, Евгений Замятин, Николай Клюев, Михаил Пришвин, Алексей Ремизов и др.

***

Вместе с художницей Екатериной Туровой Есенин входил в состав московской «Артели художников «Сегодня».

Члены артели заявили о своей масштабной издательской программе: «В целях борьбы с дороговизной книг, губительно отражающейся на общем ходе культурно-просветительной работы, организовалось издательство писателей и художников под названием «Сегодня». Цель издательства – дать читателям небольшую, но художественно изданную и дешевую книжку стихов или рассказов современных поэтов, в частности же, заполнить пробел в высшей степени важной, но почти несуществующей детской литературы».

Турова взялась за оформление книги Есенина «Исус младенец», которая вышла в феврале 1918 года тиражом 1000 экземпляров. Поскольку найти средства на цветную печать не удалось, художница от руки раскрасила 125 экземпляров – обложку и иллюстрации в тексте. Конечно, именно такие книги поэт предпочитал дарить своим друзьям.

«Иллюстрации очень искусные и острые», – отметила газета «Вечерняя звезда»: обложка действительно вышла очаровательной: Богородица в беспокойстве протягивает руки к Сыну, который беззаботно дремлет на спине белого аиста.

***

Художник Василий Комарденков (1897–1973), Сергей Есенин и другие имажинисты не только дружили, но и коллективно пытались противостоять ВЧК (Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем). Началась эта история с того, что имажинисты решили опубликовать в 1919 году сборник стихов «Все, чем каемся». С огромным трудом отыскали бумагу и типографию, где можно было бы напечатать цветную обложку. Комарденков вспоминал: «Печатались на обрезках оберточной или цветной бумаги. Некоторым удавалось достать обои. […] Я написал крупно по вертикали начальные буквы каждого слова, получилось ВЧК, и мелко около каждой большой буквы остальные. Первые буквы были сделаны жирным красным шрифтом и обведены желтым, а остальные – мелко черным. Сергею Александровичу эскиз понравился, он весело говорил, что будет очень оригинально». Увы, затея показалась оригинальной не только поэтам, но и сотрудникам из ВЧК. Комарденков писал в книге «Дни минувшие»:

«Мне через некоторое время была вручена повестка с предложением явиться в ВЧК. Не приходится говорить, что получение повестки с таким предложением вызвало тревогу. В назначенный день раньше времени сижу в приемной около указанного номера двери. Жду, можно сказать, решения своей судьбы. Но вот входит Есенин, и делается как-то легче. […] Человек в кожаной куртке предложил нам сесть. […] Он вынул из стола книжку, промолвив: «Вам это должно быть знакомо?» Броская яркая обложка притягивала взгляд. Сергей Александрович не выдержал и сказал: «Представляете, как будет выглядеть на витрине? Вмиг все раскупят!»

Чекист проговорил более резко: «Книжки на витринах не будет. Нам не нужна реклама!» – и к Сергею Александровичу: «Как вы ее сдали печатать в нашу типографию?» – «Я давно с печатниками в дружбе, и бумага у вас лучше. Сдал заказ, кое-как уговорил. Стихи нужные, разрешение есть».

Оказалось, что книгу с эпатажным названием Есенин собирался печатать именно в типографии ВЧК. Поэтам сделали внушение и, к счастью, отпустили.

По воспоминаниям Комарденкова, поэзия Есенина легко находила путь даже к суровым милицейским сердцам: «Есенин любил ночную Москву. Шли обычно к памятнику Пушкину. Иногда попадались патрули. Они требовали документы, мы показывали. Помню было однажды так: патруль проверил документы, а Есенин неожиданно начал читать стихи. Патруль, в нем было человек пять-шесть, пошел за нами, а Сергей Александрович все читал и читал. А когда уже у памятника Пушкину Сергей Александрович перестал читать, начальник сказал: «Расскажи еще про деревню, уж больно складно у тебя получается».

Поразил Комарденкова еще один эпизод, случившийся во время посещения цирка: «Лошади проделывали сложные движения под звуки вальса. Дрессировщик с остервенением хлопал хлыстом. Сергей Александрович помрачнел, глаза сделались грустными, он встал: «Лошади хотя и умные, но не живые, как автоматы. Вот в ночном, на заливных лугах, лошади со спутанными ногами, но куда живей. И дрессировщик, как парикмахер. Вот бы его во фраке в ночное». Друзья попытались его удержать, но помогло это ненадолго, слишком уж не любил Есенин жестокость и неестественность».

Такими же неестественными, как лошади на арене, казались Есенину некоторые иностранцы, приезжавшие в РСФСР с искренним намерением изучить странных русских и поглазеть на медведей, что непременно бродят по «московским изогнутым улицам». Комарденков, иногда бывавший в гостях у Есенина и его супруги, танцовщицы Айседоры Дункан, замечал:

«Там часто бывали американцы – поклонники А. Дункан, находящиеся с миссией «Ара» (помощи голодающим на Волге). Что они делали в этой миссии, не знаю, а в школе они попивали привезенное с собой виски.

Помню, как один солидный янки просил Сергея Есенина ему что-нибудь написать на память, протягивая ручку. Тот, немного подумав, написал на подставленном крахмальном манжете:

Американским ароматом
Пропитан русский аромат.
Покрыть бы «АРУ» русским матом –
Поймет ли «АРА» русский мат?!

Подвыпивший янки был доволен, что часто спрягается слово «Ара». При следующей встрече он на плохом русском языке просил С.Есенина рассказать, что было написано, говоря, что его секретарша прочла, покраснела и не смогла перевести, а манжет советовала выбросить.

Сергей Александрович хохотал и говорил, что у него плохая секретарша, раз не может перевести русский мат. На этом кончились объяснения...»

О товарище-поэте Комарденков вспоминал очень тепло: «Синие глаза светились добротой, задором и удалью. […] Многие, пытаясь определить облик Есенина того времени, сходились на том, что это – Лель из «Снегурочки». Первое впечатление действительно роднило его с Лелем, но когда доводилось узнать его ближе, то сравнение казалось внешним и далеко не полным. Скорее в поэте было что-то от русской бунтующей души. То был он ласков, а то вдруг задумчиво грустен. То озорно весел или даже деловито хитер. Но во всех своих проявлениях был правдив и искренен.

[…] Голос Есенина звучал ровно и негромко, без всякого надрыва. Искренность его стихов захватывала, аудитория стихала, ловя драгоценные слова и образы».

Познакомились поэт и художник в кафе «Красный петух» (в прошлом – «Питтореск») после революции. Комарденков был востребованным художником-графиком, с ним сотрудничали известные режиссеры Александр Таиров и Всеволод Мейерхольд. Увлекшись новым искусством, кинематографией, он позже принимал участие в создании трех десятков кинокартин, а также преподавал живопись в Московском высшем художественно-промышленном училище.

Несмотря на неудачу со сборником «ВЧК», Комарденкову все же удалось посотрудничать с Есениным: его пламенеющий всадник украсил обложку сборника «Конница бурь» (1920), где были также собраны произведения Анатолия Мариенгофа, Рюрика Ивнева, Николая Клюева и др.

***

Аристарх Лентулов (1882–1943), еще один хороший знакомый Есенина, был одним из родоначальников русского авангарда. За любовь к ярким насыщенным краскам его прозвали «Художником Солнца». Во время учёбы его самобытная манера смущала преподавателей: из-за конфликтов молодой человек сначала ушел из Пензенского, а потом и из Киевского художественного училища. На вступительных экзаменах в столичную Академию художеств Лентулов провалился: представленный им портрет девушки был удачен, однако художник решил дать тени зеленым цветом, и эта попытка передать свое видение мира вызвала резкую критику экзаменаторов.

Лентулов был одним из основателей творческого объединения «Бубновый валет», члены которого выступали против формального реализма в живописи. Александр Бенуа, яркий представитель объединения «Мир искусства», говорил о собрате: «Картины его поют и веселят душу… Нужно ценить и лелеять его ясный и радостный талант».

Лентулов оформлял коллективный сборник «Явь» (1919), где были опубликованы произведения Есенина, Бориса Пастернака, Андрея Белого, Василия Каменского, Вадима Шершеневича и др.: обложку украсили фигуры рабочих, выходящих с алыми знаменами из заводских ворот.

На память художнику Есенин подарил несколько собственных книг: «Великой Лентулиаде» подписал он одну из них, на другой расписался традиционнее: «Аристарху Васильевичу Лентулову. В знак приязни. С.Есенин. 1921» (надпись украшала есенинский сборник «Трерядница»).

Марианна Лентулова, дочь художника, вспоминала: «Не знаю достоверно, бывал ли у нас Есенин, но знаком с ним отец был хорошо, и не раз они встречались в обществе. У нас хранятся, как реликвии, две книги его стихов, подаренные отцу с посвящением. Стихи его отец знал наизусть и любил их читать».

***

Театральный художник Борис Эрдман (1899–1960), заслуживший мировое признание, входил в группу имажинистов и многократно рисовал поэтов. Работы Эрдмана были отмечены серебряной медалью на парижской Международной выставке декоративного искусства и художественной промышленности (1925); позже он стал главным художником системы государственных цирков. Эрдман сотрудничал с театром Вахтангова и Художественным театром, являлся главным художником Московского драматического театра им. К.С.Станиславского.

Сборник «Явь» Есенин в свое время подписал другу: «Борису с любовью. С.Есенин».

Известно, что именно Эрдману Есенин доверил оформление своего авторского сборника «Телец».

Сохранилось 5 рисунков, в том числе макет обложки. Увы, издать книгу не удалось. Долгое время один из рисунков хранился неопубликованным у Константина Есенина, сына поэта: «Что вам сказать о рисунке Эрдмана. Он не особенно «казист», но есть «схваченность» облика. Всего несколько штрихов. Лаконизм, но удача. Мне все еще не хочется, чтобы он был «обнародован». Все-таки это все еще страница, которая открыта только мне. Есть такая черта у людей – это не от жадности, а от понимания, что раритет, будучи опубликованным, – уже не раритет».

В портрете Есенина художник объединил «небесное» и «земное», разместив вокруг поэта в круговой композиции космические и крестьянские образы.

Только в 2020 году, 100 лет спустя, сборник наконец-то был издан музеем-заповедником Есенина, и сегодня ознакомиться с этим уникальным изданием можно во многих библиотеках.

***

Есенин был близко знаком с легендарным русско-французским художником Марком Шагалом (1887–1985). Сборник есенинской лирики, вышедший в 1964 году в Праге, украсили иллюстрации Шагала.

***

Среди ярких художников, оформлявших сборники Есенина и его друзей, стоит также упомянуть Михаила Соломонова (коллективные сборники «Страда»; 1916 и 1917), Александра Арнштама (коллективный сборник «Красный звон»; 1918), Дмитрия Федорова (коллективный сборник «Революционный чтец-декламатор»; 1922), Николая Зарецкого («Собрание стихов и поэм»; Берлин, 1922), Марка Кирнарского (коллективный сборник «Рабочий чтец-декламатор»; 1925), Кирилла Зданевича («Страна советская»; 1925), Исидора Француза («Песнь о великом походе»; 1925), Бориса Титова («Собрание стихотворений»; 1926).

Дружба поэта и художников дарила обоюдную радость и новые источники вдохновения. И сегодня оформление сборников стихов Есенина – ответственная, сложная и почетная задача даже для самого опытного и талантливого живописца.