«Он одарил меня своей любовью...»
Сергей Есенин и Марк Шагал

Виртуальная выставка, посвященная 135-летию со дня рождения Марка Шагала

Марк Шагал и Сергей Есенин были современниками, о дружбе и общении которых остались лишь отрывочные воспоминания. Это письма Марка Шагала английскому русисту и исследователю творчества С. Есенина Гордону Маквею, несколько отрывков из автобиографии художника, да, пожалуй, и все. Неудивительно, что эта тема практически не привлекала внимания исследователей за малым исключением. Наиболее полно сходство творчества Есенина и Шагала анализируется в статье Валентины Кузнецовой, именно эта работа и вдохновила на идею создания выставки, объединяющей творчество поэта и художника.

В 1964 г. Марк Шагал писал Гордону Маквею: «Я понимаю, что Вы должны любить поэзию Есенина. Он из характернейших поэтов России. Я хорошо знал его, и тогда он был чрезвычайно красив. Я думаю, что мы были примерно одного возраста, но всё же тогда я был гораздо моложе! По правде говоря, мне повезло. Он одарил меня своей любовью».

Интересно отметить, что по прошествии времени Марку Шагалу показалось, что он был гораздо младше поэта, хотя по факту художник на целых 8 лет старше Сергея Есенина. Время – понятие растяжимое, особенно если ты вспоминаешь свои юные годы спустя 40 лет. Несмотря на разницу в возрасте, Марк Шагал, покинув родину в революционные годы, проживет до глубокой старости, на 60 лет пережив Сергея Есенина.

В том же 1964 году, когда было написано письмо Гордону Маквею, выходит и сборник стихов Сергея Есенина с переводами на чешский язык и иллюстрациями Марка Шагала. Сборник открывается рисунком художника «Улица в Витебске», в нижней части которого, справа, вмонтирован фотографический портрет юного Есенина. Лист соединен со следующей страницей, где в левом углу помещены фотографии родителей поэта, а на развороте двух страниц – рисунок Шагала, изображающий интерьер дома. На левом развороте следующей страницы – рисунок «Шагал и Бэлла», а на правом развороте – автограф стихотворения С. Есенина «Слышишь – мчатся сани...». По всему развороту дана панорама города Витебска, а над ним парит пара влюбленных – графический рисунок Шагала «Прогулка над городом».

Это редкое издание хранится в фондах музея.

При жизни художника, в 1965 году, с этими же иллюстрациями в немного сокращенном формате вышел еще один сборник Есенина на румынском языке. В фондах музея есть это издание с дарственной надписью переводчика Мадлен Фортунеску – А.А. Есениной на русском языке: «Александре Александровне Есениной с уважением и любовью, на память минут, когда я с ней разговаривала о самом любимом мной поэте, которого я имела счастье и честь переводить. С Новым годом! Мадлен Фортунеску. 31 декабря 1965».

Уже такой подбор иллюстративного материала свидетельствует о духовном родстве творческих начал поэта Есенина и художника Шагала. Но не только «формальные признаки, а что-то другое сближает их, – пишет Василий Федоров. – Это любовь к родному пепелищу. Шагал также привязан к своему Витебску, как Есенин к Рязанской губернии. Эта любовь и освещает творческую деятельность художника неповторимого таланта».

Действительно, несмотря на разные судьбы, творчество поэта и художника пропитано любовью к своему народу, его быту и традициям. И у Есенина и у Шагала Родина – это светлый рай, который «дышит запахом меда и роз».

Созвучие творческого наследия Сергея Есенина и Марка Шагала было замечено давно.

Еще при жизни М. Шагала зарубежные критики утверждали, что «Сергей Есенин – Шагал в современной российской лирике».

То же подчеркивал и сам художник: «Мне кажется, что суть нашего искусства была похожа, но тогда мы редко это обсуждали. Со временем для меня становится все более и более ясно, что из всех русских поэтов он мне ближе других…».

Сходство творчества Есенина и Шагала имеет многие причины. Одна из них – глубинная литературность, вербальность и «книжность» полотен Шагала и, в то же время, «живописность» творчества Есенина. Современники одну из особенностей поэтики Есенина назвали «живопись словом», отмечая, что именно с помощью красочных эпитетов Есенин часто достигал «изумительных эффектов», создавая посредством различных красок «многоцветные картины».

Интересно, что поэт и художник свое творчество окрашивают в один цвет — это синий цвет.

Кантор Максим Карлович в своей исследовательской статье приходит к выводу, что, если все холсты Шагала собрать вместе и вывести общий цветовой знаменатель, образуется «глубокий синий, ультрамариновый тон, цвет сияющих небес. Он так часто писал ультрамариновые небеса, что этой синей краской затопил все пространство вокруг себя». Синий цвет затопил все пространство и в творчестве Сергея Есенина. Существует масса научных работ, где с математической точностью подсчитано, насколько чаще поэт прибегает к синим оттенкам в своем творчестве по сравнению со всеми другими красками. Не будем приводить в качестве примера эти графики с цифрами, просто вспомним всем знакомые и любимые строчки:

Тихий ветер. Вечер сине-хмурый.
Я смотрю широкими глазами.

«Тихий ветер. Вечер сине-хмурый», 1925 год

Вечером синим, вечером лунным
Был я когда-то красивым и юным.

Неудержимо, неповторимо
Все пролетело... далече... мимо...

Сердце остыло, и выцвели очи...
Синее счастье! Лунные ночи!

«Вечером синим, вечером лунным», 1925 год

У Есенина есть даже сборник стихов с названием «Голубень», вышедший в 1918 г. и собравший стихотворения, посвященные родному краю.

Есенин считал, что в самом имени «Россия» спрятано «синее что-то». Он так говорил Вс. Рождественскому: «Россия! Какое хорошее слово… И «роса», и «сила», и «синее» что-то!».

И у Шагала, и у Есенина синий и голубой – символ устремленности к небу, то есть к чему-то недосягаемому. Символ неба, воздуха, целомудрия, верности, духовности, веры. Этот цвет означает и свободу, тоску, стремление – с ним хочется унестись в «голубую даль», мысли отталкиваются от реальности.

Рассказывая о своей витебской юности, М. Шагал однажды признался, что помнит не сам город, но заборы города, сплошные серые заборы. Марк Шагал любил Витебск, он был очень сентиментальным человеком, и город первой любви, тот город, в котором он встретил Беллу, для Шагала значил многое, но вот цвета своего родного города Шагал не помнил.

Этим серым цветом окрашены практически все его ранние работы, но со временем художник находит свой язык, и дома Витебска сплошь и рядом окрашиваются в глубокий синий цвет, цвет детства, точнее – воспоминаний о ранних, дорогих сердцу годах.

Этим же оттенком синего у Есенина окрашены его воспоминания о детстве, России. Начиная от раннего «Гой ты, Русь, моя родная» (1914 год), где автор использует метафору «синь сосёт глаза», чтобы показать бескрайние просторы родины, и заканчивая стихотворениями, написанными в последний год жизни:

Гой ты, Русь, моя родная,
Хаты – в ризах образа...
Не видать конца и края –
Только синь сосет глаза.

«Гой ты, Русь, моя родная», 1914

 

Несказанное, синее, нежное...
Тих мой край после бурь, после гроз,
И душа моя – поле безбрежное –
Дышит запахом меда и роз.

«Несказанное, синее, нежное...», 1925

Любя и восхищаясь красотами своей малой родины, создавая некую иную реальность, окрашенную в сине-голубые краски и перерастающую в миф, поэт и художник смогли преодолеть пространственные и временные границы, став понятными и любимыми далеко за пределами не только места, где они родились, но и своей страны, национальности и времени. Всеобщая любовь к поэзии Есенина и творчеству Шагала продолжает удивлять и сегодня. Поэт и художник однозначно не остались в эпохе начала XX века, они чудесным образом продолжают жить среди нас, вновь переживая эпоху грандиозной ломки человеческих отношений, беспокоятся о судьбах своей родины и мира.

Полотна Марка Шагала и стихи Есенина так густо заполнены символами, словно поэт и художник составляли шифрованное письмо для потомков. Что сегодня мы видим, например, в картине «Белое распятие» или в поэме «Кобыльи корабли»?

Кто это? Русь моя, кто ты? Кто?
Чей черпак в снегов твоих накипь?
На дорогах голодным ртом
Сосут край зари собаки.

Им не нужно бежать в «туда» —
Здесь, с людьми бы теплей ужиться.
Бог ребенка волчице дал,
Человек съел дитя волчицы.

«Кобыльи корабли», 1919

Порой кажется невероятным, что эти произведения были созданы более 100 лет назад. Может, это как раз и отличает гениальные стихи и живописные полотна от просто рифмованных строчек и рисунков? И тут мы находим еще одну грань родства между творчеством С. Есенина и М. Шагала – единое понимание, что такое искусство.

В книге М. Шагала «Моя жизнь», написанной на русском языке и изданной в 1931 г., имеется страница о С. Есенине:

«На собрании поэтов больше всех кричал Маяковский. Друзьями мы не были, хотя Маяковский преподнёс одну свою книгу с такой дарственной надписью: «Дай Бог, чтобы каждый шагал, как Шагал».

Он чувствовал, что мне претят его вопли и плевки в лицо публике. Зачем поэзии столько шуму?

Мне больше нравился Есенин, с его неотразимой белозубой улыбкой.

Он тоже кричал, но его хмель был от Бога, а не от вина. Слезы стояли у него в глазах, когда он бил себя кулаком в грудь, а не по столу, и когда он плевал, только не на других, а себе в лицо.

Есенин поприветствовал меня со сцены.

Возможно, поэзия его несовершенна, но после Блока это единственный в России крик души».

Казалось бы, футурист Маяковский, поэт и художник, должен быть ближе Шагалу, однако: «друзьями мы не были». И объяснение этому кроется, очевидно, в одинаковом восприятии искусства и творчества Шагала и Есенина. Художник в своей автобиографии писал: «По-моему, искусство – это прежде всего состояние души. А душа свята у всех нас, ходящих по грешной земле. Душа свободна, у ней свой разум, своя логика».

Как для художника, так и для поэта творчество неразрывно связано с мистической силой и смыслом. В реферате «Миссия художника», прочитанном в Чикагском университете в 1949 году, М. Шагал заявляет: «Есть люди, пугающиеся слова «мистика»; они придают этому слову религиозно-ортодоксальный смысл. <…> Но разве существует на свете хоть одна великая поэма, лишенная мистического элемента? Или даже одно-единственное значительное социальное движение? Разве не распадается, не отмирает любой организм (индивидуальный или общественный), если ему не достаётся мистической силы и чувства, мистического смысла?».

Как Есенин, так и Шагал верили, что именно в деревне (в провинции) еще сохранилась основа основ «мистической песни человека», смысл и значение которой во многом утрачены. И поэт, и художник пытались приподнять завесу тайны первоосновы мира с помощью образов животных. «Все наши коньки на крышах, петухи на ставнях, голуби на князьке крыльца, цветы на постельном и тельном белье вместе с полотенцами носят не простой характер узорочья, это великая значная эпопея исходу мира и назначению человека», – писал С. Есенин в «Ключах Марии».

Профессор Иосиф Трофимов из Даугавпилсского университета в своей статье, посвященной взаимосвязи творчества Есенина и Шагала, называет философско-теоретическую статью «Ключи Марии» достаточно точным мифологическим комментарием палитры М.Шагала, и, наоборот, от себя можем добавить, что картины Шагала являются на удивление точными по содержанию и цветовой гамме иллюстрациями к творчеству Есенина.

Вглядимся в «мужицкий рай» М. Шагала, изображенный в известной картине «Я и деревня» (1911). Любовно обращенные друг к другу лики художника и коровы, сцена доения коровы, композиционно введенная в загадочный образ головы животного, занимающей четверть всего полотна, встреча на улице косца, энергично идущего «к вершине», и крестьянки, перевернутой в пространстве, ступающей по небесной тверди, и цветущая ветвь в руке художника, как всемирное древо из «Ключей Марии» Есенина, способное осенить любовью и покоем все сущее.

Нельзя не обратить внимания и на исключительную насыщенность ветхозаветной символикой и образностью заключительной части статьи «Ключи Марии»: «Предначертанные спасению тоскою наших отцов и предков чрез их иаковскую лестницу орнамента слова, мысли и образа, мы радуемся потопу, который смывает сейчас с земли круг старого вращения, ибо места в ковчеге искусства нечистым парам уже не будет. То, что сейчас является нашим глазам в строительстве пролетарской культуры, мы называем: “Ной выпускает ворона”. Мы знаем, что крылья ворона тяжелы, путь его недалек, он упадет, не только не долетев до материка, но даже не увидев его. Мы знаем, что он не вернется, знаем, что масличная ветвь будет принесена только голубем — образом, крылья которого спаяны верой человека не от классового осознания, а от осознания обстающего его храма вечности».

Еще один ветхозаветный образ – «иаковская лестница» из сна патриарха Иакова, соединяющая землю и небо, часто встречается и у Есенина и у Шагала, символизируя осознание общих корней всех живущих на земле и общую судьбу мира.

«Не хочу я небес без лестницы,
Не хочу, чтобы падал снег.
Не хочу, чтоб умело хмуриться
На озерах зари лицо...».

«Новые вырастут сосны
На ладонях твоих полей.
И, как белки, желтые весны
Будут прыгать по сучьям дней.

Синие забрезжут реки,
Просверлив все преграды глыб.
И заря, опуская веки,
Будет звездных ловить в них рыб.

Говорю тебе - будет время,
Отплещут уста громов;
Прободят голубое темя
Колосья твоих хлебов.

И над миром с незримой лестницы,
Оглашая поля и луг,
Проклевавшись из сердца месяца,
Кукарекнув, взлетит петух…»

«Инония», 1918

В «Ключах Марии» С. Есенин, говоря о «Котике Летаеве» А. Белого, писал: «Когда Котик плачет в горизонт, когда на него мычит черная ночь и звездочка слетает к нему в постельку усиком поморгать, мы видим, что между Белым земным и Белым небесным происходит некое сочетание в браке. Нам является лик человека, завершаемый с обоих концов ногами. Ему уже нет пространства, а есть две тверди. Голова у него уж не верхняя точка, а точка центра, откуда ноги идут как некое излучение. Наш пуп в этом отношении самый наилучший толкователь символа этой головы и о послании нас слить небо с землею».

В графике М. Шагала обращает на себя внимание рисунок тушью «Движение» (1921 г.), где в фигуре пролетария художник, по словам Н.В.Апчинской, «… оставляет только голову, диагональ ног и спираль рук, которые вращаются вокруг головы наподобие крыльев мельницы»: именно тот образ, который так похоже описал Есенин в «Ключах Марии».

Чем объясняется подобная близость мотивов, эмоционального тона живописи, графики, поэтического слова М. Шагала и С. Есенина?

Не так уж и важно, была ли известна витебскому художнику статья «Ключи Марии», помогла ли она ему утвердиться в своем выборе, так как выбор был сделан задолго до 1918 года. Если же была известна, то она, безусловно, заставила обратить внимание на автора, прислушаться к его стихам, присмотреться к нему самому. Еще труднее судить о том, было ли известно в полном объеме творчество М. Шагала Есенину. Однако сомневаться в том, что он хорошо понимал язык современной ему живописи, не приходится. Из воспоминаний современников видно, что Есенин часто посещал с друзьями музеи, доставал книги с репродукциями современных художников...

Неомифологическое мышление как М. Шагала, так и С. Есенина невероятно близко, поскольку заключает в себе также бытовой опыт человека, выросшего в среде, максимально приближенной к животному миру, миру жестокому и одновременно прекрасному. В книге «Моя жизнь» Шагала есть несколько страниц, ассоциативно вызывающих известные мотивы С. Есенина. Например:

«В хлеву стоит корова с раздутым брюхом и смотрит упрямым взглядом. Дедушка подходит к ней и говорит: «Эй, послушай, давай-ка свяжем тебе ноги, ведь нужен товар, нужно мясо, понимаешь?»

Корова с тяжелым вздохом валится на землю. Я тяну к ней руки, обнимаю морду, шепчу ей в ухо: пусть не думает, я не стану есть ее мясо; что ж еще я мог? Корова слышит шорох травы на лугу, видит синее небо над забором. Но мясник, весь в черном и белом, уже взял нож и закатывает рукава. Скороговоркой бормочет молитву и, запрокинув голову корове, взрезает ей горло. Кровь так и хлещет. Сбегаются собаки, куры и покорно ждут, не достанется ли и им капельки крови, не перепадет ли кусочек мяса».

Конечно, здесь вспоминается стихотворение С.Есенина «Корова»:

…Скоро на гречневом свее,
С той же сыновней судьбой,
Свяжут ей петлю на шее
И поведут на убой.

Жалобно, грустно и тоще
В землю вопьются рога...
Снится ей белая роща
И травяные луга.

И тут мы можем отметить также и совершенно особое отношение поэта и художника к животным. М. Шагал в комментариях к изданию литографий на тему «Цирк» (1960-е годы) писал:

«Среди лошадей и птиц их брат и сын, который плачет. (ср. есенинское: «И зверье, как братьев наших меньших, // Никогда не бил по голове») Я иду к животным. Я ищу их взгляда и знака. <…> Эти животные, лошади, коровы – всегда молчаливы. Мы болтаем, поем, кричим… Я слышу, как из их открытых пастей выходит некая правда, правда звериная, непонятная нам. Они мычат о тайнах своего мира, о своем заточении».

Сближает М. Шагала и С. Есенина также общий мотив семьи, матери, родного дома. Также пересекаются строчки есенинского «Письма матери»:

Я вернусь, когда раскинет ветви
По-весеннему наш белый сад.
Только ты меня уж на рассвете
Не буди, как восемь лет назад.

Не буди того, что отмечталось,
Не волнуй того, что не сбылось, —
Слишком раннюю утрату и усталость
Испытать мне в жизни привелось.

И молиться не учи меня. Не надо!
К старому возврата больше нет.
Ты одна мне помощь и отрада,
Ты одна мне несказанный свет.

… с шагаловским:

«Ах, мама! Я разучился молиться…»:
Когда ты наступишь, мой час,
когда я истаю свечой?
Когда я прибуду к тебе, далекий мой, дальний покой?

Не знаю: иду ли, стою? Не знаю: кто я такой?
Не знаю: как быть мне с моей душою и головой?

Умершая мама моя,
смотри, как меркнет твой сын, как солнце заходит мое
в безмолвную темную синь.

В данном случае речь не идет о каком-либо «влиянии», «отражении», «воздействии» и т.д. Речь – о близких чертах типа творчества, об общих мировоззренческих и эстетических установках, которые обнаруживаются как в литературном и живописном творчестве М. Шагала, так и в поэтическом наследии С. Есенина. Именно этим, наверно, и объясняется, что поэт и художник, хоть и причисляются периодически к футуристам, сюрреалистам, импрессионистам и т.д., но оба остались вне определенного течения, и более того, однозначно видели себя вне какого-то течения и направления.

В данной виртуальной выставке мы лишь обозначили самые общие символы и мотивы, объединяющие творчество поэта и художника. Уверены, что каждый, кто решит подумать на эту тему, без особого труда сможет дополнить и разнообразить эту работу. Будем рады получить от наших читателей комментарии и дополнения в форме «обратной связи».

О проекте

Над проектом работали:

Автор статьи, подбор материала — Александра Шетракова

Редактор — Елизавета Терентьева

Техническая реализация — Георгий Баранов