С. Есенин и В. Набоков

Виртуальная выставка к 120-летию со дня рождения Владимира Набокова

Сергей Есенин (1895-1925) и Владимир Набоков (1899-1977) – современники, но воспоминаний или каких-либо сведений об их знакомстве нет.

Есенин всего на четыре года старше Набокова, но эти несколько лет образовали огромную пропасть между двумя поэтами.

Издав ряд стихотворений в московских и петроградских журналах, Есенин в 1916 г. выпускает свой первый сборник, «Радуница», который собрал немало положительных откликов, в то время как первый поэтический сборник Набокова, вышедший под незамысловатым названием «Стихи», оказался очень слабым. Печатали его произведения в то время только на страницах сборника Тенишевского училища, где он обучался. (Впрочем, не стоит забывать, что Набокову на момент публикации было всего 17 лет; сам автор стихи из этого сборника больше никогда не публиковал).

Кстати, в вышеупомянутом Тенишевском училище, одном из лучших учебных заведений Петрограда, нередко проходили выступления известных поэтов, в том числе и Сергея Есенина. Можно с большой долей вероятности предположить, что Набоков видел Есенина на сцене, и не раз.

Первое выступление Есенина в концертном зале училища состоялось 25 октября 1915 г.; собралась многочисленная и разнородная публика, среди которой вполне мог оказаться и Набоков.

Современники сохранили немало воспоминаний о Есенине, который на вечере не только читал стихи, но и пел частушки под балалайку. Его концертный костюм имел свою историю: изначально Сергей должен был выступать во фраке, взятом напрокат, однако такая одежда совершенно не подходила ему, да и резко диссонировала со стилизованным народным «одеянием» других «новокрестьянских поэтов», выступавших на том же вечере. «Тогда С. M. Городецкому пришла мысль нарядить Есенина в шелковую голубую рубашку, которая очень шла ему. Костюм дополняли плисовые шаровары и остроносые сапожки из цветной кожи, даже, кажется, на каблучках. […] Читал Есенин на этом первом вечере великолепно. Он имел успех. Вечер был отмечен в печати», — вспоминает знакомая Сергея, Зоя Ясинская.

Увы, если бы Набоков и увидел тогда Есенина, то оценить его вполне мог словами литературоведа Ивана Розанова: «…Поэты, главным образом их наряды, особенно внешность Есенина, возбудили во мне отрицательно ироническое отношение. Костюмы их мне показались маскарадными, и я определил их для себя словами: «опереточные пейзане» и «пряничные мужички». Впрочем, Розанов признавал, что поэты просто пытались соответствовать вкусу своих слушателей: «Впоследствии к этой стилизации я отнесся более терпимо. Надо принять во внимание, каково было большинство публики, перед которой они выступали. Тут много было показного, фальшивого и искусственного».

Сохранились сведения и о другом выступлении, состоявшемся в училище весной 1916 г. Помимо Есенина, готовившегося к отправке в армию, в вечере принимали участие Александр Блок, Георгий Адамович, Анна Ахматова, Михаил Зенкевич, Георгий Иванов, Рюрик Ивнев, Николай Клюев, Михаил Кузмин, Осип Мандельштам, Федор Сологуб, Надежда Теффи. Вряд ли Владимир Набоков мог пропустить такое событие.

А вот на персональном выступлении Есенина, которое состоялось в том же Тенишевском училище 22 ноября 1917 года, В. Набоков присутствовать уже никак не мог: за десять дней до того он уехал из столицы.

Спустя пять-шесть лет Набоков вполне мог оказаться на выступлениях Есенина в Берлине: Германия стала отправной точкой зарубежного турне Сергея и его супруги, танцовщицы Айседоры Дункан. Первое выступление состоялось в 1922 г.; через год, после возвращения из Америки, Есенин выступал в Берлине еще дважды, на вечерах, устроенных Союзом российских студентов в Германии.

Доказательств личной встречи и знакомства двух поэтов мы так и не находим, более того, большинство исследователей не ставило их творчество в один контекст в силу многих обстоятельств, однако два истинных поэта могут встретиться как раз вопреки очевидности, а иногда — и вопреки логике.

Пожалуй, последнюю на данный момент громкую «встречу» обеспечила поэтам прокуратура Ставрополья: в ходе проверки, проведенной в школах, были внезапно обнаружены «книги, не совместимые с задачами образовательного процесса», которые содержали «эротику, мистику и ужасы». Сотрудники ведомства потребовали «изъять из общего доступа книги ряда авторов», под удар попали произведения С. Есенина и В.Набокова. По итогам проверки книги все же остались в школьной программе, а старший помощник прокурора Ставропольского края К. Шарипов был уволен из ведомства. Несмотря на абсурдность происходящего, не так уж и случайно, что именно творчество этих двух поэтов «зацепило за живое» сотрудника прокуратуры, ведь на текстуальном уровне они действительно имеют немало общего.

Это «странное сближение» творчества С. Есенина и В. Набокова подробно и глубоко проанализировал Вадим Петрович Старк.

Известный литературовед замечает в творчестве двух поэтов интересные и очень тонкие параллели, некоторые из которых хотелось бы привести:

«Вечер […] перед самым отъездом Есенина, в распространенных афишах имел своеобразный заголовок: «Перед отъездом в Африку». Так, очевидно, ощущал свое возвращение на родину Есенин, писавший незадолго до того: «Если б я был один, если б не было сестер, то плюнул бы на все и уехал бы в Африку или еще куда-нибудь...» Вспоминалась ему 1-я строфа первой главы «Евгения Онегина» с ее мечтою о побеге:

Пора покинуть скучный брег
Мне неприязненной стихии,
И средь полуденных зыбей,
Под небом Африки моей,
Вздыхать о сумрачной России...

Африка, Россия и Пушкин вспоминались в те же дни Набокову, написавшему 19 марта стихотворение «Памяти Гумилева»:

Гордо и ясно ты умер - умер, как Муза учила.
Ныне, в тиши Елисейской, с тобой говорит о летящем
медном Петре и о диких ветрах африканских - Пушкин.

Позднее в «Других берегах», перефразируя Пушкина, Нaбоков выговаривает себе право: «В горах Америки моей вздыхать о северной России». Так через пушкинские стихи о далекой прародине два поэта, чьи пути вдруг перекрестились в Берлине, выразили один - мысль о бегстве из Pоссии, в которую ему суждено вернуться, чтобы погибнуть; другой - тоску oб утраченной России» («Странное сближение – В. Набоков и С. Есенин. Звезда. 1999 г., 4).

«Другое известное есенинское стихотворение «Отговорила роща золотая...» вызывает в памяти набоковских «Журавлей»:

Шумела роща золотая,
ей море вторило вдали,
и всхлипывали, пролетая,
кочующие журавли
и в небе томном исчезали,
все тише, все нежней звеня.
Мне два последних рассказали,
что вспоминаешь ты меня...

Первая строфа у Есенина прямо откликается на эти стихи Набокова, хотя и вступает с ними в полемику:

Отговорила роща золотая
Березовым, веселым языком,
И журавли, печально пролетая,
Уж не жалеют больше ни о ком.

Стихотворение было написано в августе 1924 года в Константинове, куда дважды в то лето Есенин приезжал из Москвы» («Странное сближение – В. Набоков и С. Есенин. Звезда. 1999 г., №4).

«Не менее отчетлива перекличка с Набоковым в сборнике «Персидские мотивы». В сборнике «Горний путь» помещено стихотворение, написанное Набоковым 25 ноября 1918 года в Крыму, куда семья Набоковых перебралась из революционного Петрограда:

Сторожевые кипарисы
благоуханной веют мглой,
и озарен Ай-Петри лысый
магометанскою луной.
И чья-то тень из-за ограды
упорно смотрит на меня,
и обезумели цикады,
в листве невидимо звеня.
И непонятных, пряных песен
грудь упоительно полна,
и полусумрак так чудесен,
и так загадочна луна!
А там глаза Шехерезады
в мой звездный и звенящий сад
из-за белеющей ограды,
продолговатые, глядят.

Никак нельзя исключить, что набоковское стихотворение инспирировало и обращение Есенина к теме Шехерезады. Конечно, использование имени Шехерезады еще никак не является свидетельством творческой переклички Есенина с Набоковым, слишком расхож в поэзии этот образ. Мотив луны и кладбища тоже может быть тем общим началом, которое возникает независимо от конкретного влияния - как витающее в общедоступном поэтическом пространстве. Но есть в стихотворении Есенина стихи и образы, прямо относящие читателя к Набокову, что в общем-то автором и не скрывается. «Звездный и звенящий сад» набоковских стихов отзывается у Есенина в стихотворении «Золото холодное луны...» последней строчкой второй строфы: «Отзвенел давно звеневший сад». Эта реминисценция выступает в роли своеобразного знака, прямо указующего на источник. В сравнении с подобного же рода отсылкой к Набокову («Шумела роща золотая» – «Отговорила роща золотая»), общей по тенденции, но подразумевающей иной подход к одной и той же теме, в данном случае Есенин попросту вступает в активный спор с Набоковым, с его лирическим alter ego:

Ты же, путник, мертвым не внемли.
Не склоняйся к плитам головою.

И уже вовсе не к лирическому герою, а к автору, даже не Набокову, или не только Набокову, но ко всем эмигрантским поэтам, обращены строки, толкование которых иначе упирается в тупик, они кажутся инородными по отношению к остальному тексту. Только при понимании адресата, установлении связи этого стихотворения с набоковским проясняются строки Есенина:

Помирись лишь в сердце со врагом -
И тебя блаженством ошафранит.
Жить - так жить, любить - так уж влюбляться.
В лунном золоте целуйся и гуляй,
Если хочешь мертвым поклоняться,
То живых тем сном не отравляй.

<…> Остается неизвестным, понял ли Набоков, что в знаменитых своих стихотворениях Есенин полемизирует с ним. Зная Набокова, можно полагать этот вопрос риторическим: конечно, понял, но предпочел промолчать. Так осуществилось «странное сближение» двух поэтов, столь полярных по всей своей сути, однажды прочувствовавших друг друга и разошедшихся навсегда» («Странное сближение – В. Набоков и С. Есенин». Звезда. 1999 г., 4).

О проекте

Организатор проекта:

Государственное бюджетное учреждение культуры города Москвы «Московский государственный музей С.А. Есенина»

Директор — Светлана Николаевна Шетракова


Над проектом работали:

Автор статьи — Александра Шетракова

Редактор — Елизавета Терентьева

Техническая реализация — Георгий Баранов