В 1890–1930-е годы в русской литературе сложилась группа писателей, которые первыми заговорили о грядущей катастрофе в связи с уничтожением крестьянского мира. Эту группу стали называть «новокрестьянской». Термин в 1919 году был введен в научный оборот литературоведом Василием Львовым-Рогачевским, который противопоставил «крестьянскую купницу» начала ХХ в. поэтам-самоучкам предыдущего столетия: Алексею Кольцову, Ивану Сурикову, Спиридону Дрожжину и др.
В отличие от других групп конца 1910–1920-х гг., они не создали ни одного манифеста, не написали ни одной декларации, но некоторые общие черты их философских воззрений и эстетических пристрастий позволяют говорить о них как о едином и уникальном явлении. «Новокрестьянская литература» дала целый ряд блестящих поэтов и прозаиков (Николай Клюев, Александр Ширяевец, Петр Орешин, Павел Радимов, Пимен Карпов, Алексей Ганин), которым выпало жить в трагическую эпоху: они были свидетелями, участниками (а многие – и жертвами) нескольких войн, революций, коллективизации и раскулачивания. Практически все они ушли из жизни насильственным путем: на их долю выпали аресты, самоубийства, ссылки, расстрелы, лагеря, мученическая смерть.
Трагическая судьба ждала и двух ярчайших литераторов этого направления, друзей, единомышленников и тезок Сергея Александровича Есенина (1895–1925) и Сергея Антоновича Клычкова (1889–1937).
«Когда Есенин читал свои стихи, то служащие уже не знали, видят ли они золото его волос или весь он превратился в сияние…»
К. Ляндау
«Клычков тоже был своеобразный поэт. И ослепительной красоты человек»
А. Ахматова
Поэтов связывала не только дружба и восхищение творчеством друг друга. Были времена, когда они жили под одной крышей, издавались в одних журналах и сборниках, писали коллективные стихи и киносценарии, организовали книгоиздательство и даже вместе подверглись общественному суду (по обвинению в «антисемитизме»), а впоследствии вместе были оправданы.
Поэты понимали друг друга с полуслова, тонко чувствуя чужую лирику. А вот людям посторонним их дружба временами казалась несколько экзальтированной: так, Клычков, услышав посвященное ему стихотворение «Не жалею, не зову, не плачу…», замер, а затем бросился перед Есениным на колени и поцеловал руку, записавшую эти удивительные строчки.
#2
#3
Журнал с первой публикацией стихотворения С. Есенина «Не жалею, не зову, не плачу» с посвящением С. Клычкову.
Номер также содержит стихотворение С. Клычкова «Ты умирать собираешься так скоро…».
Над стихотворением надпись Евгении Клычковой от руки: «Стихотворение посвящено мне…».
Надпись сделана в 70-х годах ХХ века, когда Евгении Клычковой было около 90 лет.
Из частной коллекции Т.В. Тихоновой – внучки С. Клычкова
Ксерокопия
Из собрания Московского государственного музея С.А. Есенина
«Два Сергея, два друга - метель да вьюга», - так писал о них «третий Сергей», выдающийся скульптор Сергей Тимофеевич Коненков. «Метель да вьюга» даже собирались совместно написать биографию своего старшего товарища, но сам Коненков вспоминал об этом с мягкой иронией: «не раз и не два друзья-поэты били по рукам: «Завтра с утра начнём, а сегодня... сегодня давайте песни петь!».
Оба поэта с юности разделяли революционные идеи.
Шестнадцатилетним подростком Клычков участвовал в баррикадных боях под руководством Сергея Коненкова, который полвека спустя вспоминал о своем товарище: «Будучи в Москве, С. Клычков был активным проповедником освобождения рабочего класса из-под гнета эксплуататоров и даже с оружием в руках выступал против царизма, будучи на баррикадах в 1905 году под моим руководством на площади Восстания. Эти несколько строк да будут воспоминанием о Клычкове, как о прекрасном поэте и стойком борце за права человека».
В 1906 году состоялся и литературный дебют недавнего участника боевой дружины: в альманахе «На распутье» были опубликованы несколько его стихотворений. Даже по их названиям можно судить о революционных настроениях семнадцатилетнего поэта: «Вихрь», «Гимн свободе», «Мужик поднялся»:
То не буря гремит,
Разражается,
Молньей мир бороздит,
Потешается.
То поднялся мужик
С одра слёзного,
Стал могуч и велик
Силой грозною.
Долго цепь он влачил,
Цепь заржавую,
Кровью-потом поил
Ниву чахлую.
Долго мёртвым лежал
Под опалою,
Трудно грудью дышал,
Грудью впалою.
Из собрания Московского государственного музея С.А. Есенина
Стихи, конечно, еще по-юношески наивны, однако твердая гражданская позиция Клычкова вызывает восхищение.
С.Есенин, в силу возраста (он был на 6 лет младше Клычкова), конечно, не мог принять участие в событиях 1905 года, однако вскоре после переезда в Москву семнадцатилетний юноша тоже свел знакомство с революционерами. Разумеется, он попал под негласный надзор полиции: однажды в квартиру, которую он снимал, даже явились с обыском. В документах «охранки» «поднадзорный» проходил под кличкой «Набор» (т.к. работал тогда помощником наборщика в типографии Сытина).
Правда, успех, ожидавший поэта в аристократических литературных салонах Петрограда, немного вскружил голову и заставил на время отойти от революционного движения. Конечно, двадцатилетнему парню, происходившему из маленького рязанского села, было лестно выступать со своими стихами перед императрицей, ее дочерями и их приближенными.
Но после февральских событий Есенин начал мечтать о грядущем «мужицком рае» для крестьян и буквально за несколько дней перевоплотился из «Леля» в истинного певца революции.
М.: Современная Россия, 1925
Из собрания Московского государственного музея С.А. Есенина
Стихи С. Есенина, Н. Клюева, П. Орешина, А. Ширяевца / вступ. статья Иванова-Разумника.
Петроград: Издательство Товарищества «Революционная мысль», 1918.- 96 с.
Из собрания Московского государственного музея С.А. Есенина
После революции поэт был нарасхват: выступал на заводах и митингах, и, конечно, много публиковался.
В 1918 году Есенина пригласили на открытие памятника Кольцову, где он восторженно читал стихи, в том числе свое любимое «О Русь, взмахни крылами…», и мог свободно общаться со Львом Каменевым и другими политическими деятелями. Сосредоточенный и воодушевленный поэт смотрит на нас с кадров старой кинохроники.
С.Клычков и С.Есенин часто публиковалсь в революционных журналах и альманахах, а затем даже открыли свое издательство («Московскую трудовую артель художников слова»).
Москва: Издание Московской Трудовой Артели Художников Слова, 2-й год I-го века [1918]. - 29 [3] с.
С посвящением «Сергею Клычкову».
Из собрания Московского государственного музея С.А. Есенина
Михаил Герасимов, Сергей Есенин, Рюрик Ивнев, Николай Клюев, Анатолий Мариенгоф, Петр Орешин / обложка худ. В. Камарденкова.
Москва: Издание «Московской Трудовой артели Художников Слова», 1920. - 28 с.
Из собрания Московского государственного музея С.А. Есенина
Москва: Книгоиздательство Московская Трудовая Артель Художников Слова, 2-й год I-го века [1918].- 60 [3] с.
С посвящением Сергею Есенину.
Из собрания Московского государственного музея С.А. Есенина
М.: Издание «Московской Трудовой Артели Художников Слова», 1920.- 78 [2] с.
Из собрания Московского государственного музея С.А. Есенина
М.: Изд-во «Московской Трудовой Артели Художников Слова», 2-ой год I-го века, [1918]. - 78 [2] с.
Из собрания Московского государственного музея С.А. Есенина
Клычков начал работать в канцелярии Пролеткульта, а ночевал в ванной комнате особняка Морозовых (ныне Дом дружбы на Воздвиженке), где эта канцелярия располагалась; там же какое-то время жил и Есенин.
Камин долгие годы находился в Особняке Морозова (здание Пролеткульта) в комнате, где жили С.Клычков и С.Есенин.
Из собрания Московского государственного музея С.А. Есенина
После октябрьской революции в этом здании С. Клычков живёт в одной комнате с Сергеем Есениным. В особняке на Воздвиженке при участии Клычкова, Есенина, Орешина, Белого, Повицкого было организовано издательство «Московская трудовая артель художников слова»
Компартия быстро поняла, что кинематограф может быть прекрасным средством для пропаганды идей социализма, и стала всячески поддерживать новое искусство. Многие молодые поэты (к примеру, Владимир Маяковский) принялись за производство фильмов, видя востребованность и популярность этой отрасли. Конечно, Есенин, Клычков и их друзья, Михаил Герасимов и Надежда Павлович, тоже поддались «модному веянию» и решили создать киносценарий. Увы, фильм под названием «Зовущие зори» так и не был снят.
По воспоминаниям Павлович, создатели наделили главных героев собственными характерами. Показательно, что черты Есенина и Клычкова, по ее словам, воплотились в одном персонаже: «Митрий Саховой. Рабочий, недавно из деревни. Кряжистый, угловатый в движениях. Внешне как будто сонлив и вял, в самом же деле очень наблюдателен и восприимчив. Добродушен и незлоблив.»
Написан М. Герасимовым, С. Есениным, С. Клычковым, Н. Павловичем. 1918 г.
Фотопересъёмка
Из собрания Московского государственного музея С.А. Есенина
7 ноября 1918 года, в первую годовщину Великой Октябрьской социалистической революции, на открытии мемориальной доски, выполненной С. Коненковым, в присутствии В.И. Ленина исполнялась «Кантата», написанная С. Есениным, С. Клычковым и М. Герасимовым и посвященная «павшим в борьбе за мир и братство народов». «Кантата» состояла из трех частей, вторая часть была написана Есениным, последняя – Клычковым:
Спите, любимые братья,
Снова родная земля
Неколебимые рати
Движет под стены Кремля.
Новые в мире зачатья,
Зарево красных зарниц...
Спите, любимые братья,
В свете нетленных гробниц.
Солнце златою печатью
Стражей стоит у ворот...
Спите, любимые братья,
Мимо вас движется ратью
К зорям вселенским народ.
***
Сойди с креста, народ распятый,
Преобразись, проклятый враг,
Тебе грозит судьба расплатой
За каждый твой неверный шаг.
В бою последнем нет пощады,
Но там, за гранями побед,
Мы вас принять в объятья рады,
Простив неволю долгих лет.
Реви, земля, последней бурей,
Сзывай на бой, скликай на пир.
Пусть светит новый день в лазури,
Преображая старый мир.
В своих послереволюционных поэмах («Инония», «Небесный барабанщик», «Пантократор», «Сельский часослов») Есенин рисует образ «космической революции», в ходе которой должен опрокинуться весь строй Вселенной:
Разметем все тучи,
Все дороги взмесим.
Бубенцом мы землю
К радуге привесим.
Лирический герой этих поэм встряхивает горы за уши, сбрасывает месяц с небосвода, поднимает на штыки солнце.
Очевидно, именно эту ситуацию описывал Клычков в своей статье «О зайце, зажигающем спички»: «Легко ли не испепелиться в огне противоречий и сомнений, от которых ни одна эпоха не бывает свободна, а тем более наша, поставившая перед собой цели коренного перерождения человеческого общества». С. Клычков намекал здесь не просто на революционное изменение общества: он, как и многие мыслители начала ХХ века, видел, что революция трансформирует страны не только в социальном, но и в духовном плане.
Именно эту проницательность своего друга подчеркивал Сергей Есенин в эссе «Ключи Марии»: «Прав поэт, истинно прекрасный народный поэт, Сергей Клычков, говорящий нам, что
Уж несется предзорная конница,
Утонувши в тумане по грудь,
И березки прощаются, клонятся,
Словно в дальний собралися путь.
Он первый увидел, что земля поехала, он видит, что эта предзорная конница увозит ее к новым берегам, он видит, что березки, сидящие в телеге земли, прощаются с нашей старой орбитой, старым воздухом и старыми тучами».
М.: Издание «Московской Трудовой артели Художников Слова», 1920.- 42 [3] с.
С посвящением Анатолию Мариенгофу.
Из собрания Московского государственного музея С.А. Есенина
Общество жило лозунгами о социализме любой ценой, о человеке — хозяине планеты, покорителе природы, который легко может ради собственных нужд «повернуть реки вспять». Клычков, а след за ним и Есенин уже тогда, на заре социалистической индустриализации, предвидели экологическую катастрофу, вдвоем оплакивая «смешного жеребенка», соревнующегося с поездом:
Видели ли вы,
Как бежит по степям,
В туманах озерных кроясь,
Железной ноздрей храпя,
На лапах чугунных поезд?
А за ним
По большой траве,
Как на празднике отчаянных гонок,
Тонкие ноги закидывая к голове,
Скачет красногривый жеребенок?
Негатив
Из собрания Московского государственного музея С.А. Есенина
Из собрания Московского государственного музея С.А. Есенина
Жизнь Сергея Есенина оборвалась в конце 1925 году. Уход поэта в расцвете сил и творческих возможностей стал огромным потрясением для его близких людей и почитателей. После известия о гибели друга, Клычков упал на снег и рыдал в голос…
Фотография из архива Константина Сергеевича Есенина, сына поэта. В центре фотографии гроб с телом С.А. Есенина, вокруг цветы и венки, просматривается надпись на венке: «Сергею Есенину - Всероссийский Союз писателей». На заднем плане - родные и близкие поэта (З. Райх, А.А. и Е.А. Есенины, мать поэта - Т.Ф. Есенина).
Из собрания Московского государственного музея С.А. Есенина
С автобиографией и предисловием Д. Горбова.
[Харьков]: Издательство «Пролетарий», [1927]
Из собрания Московского государственного музея С.А. Есенина
Из собрания Московского государственного музея С.А. Есенина
Автограф стихотворения
Из собрания Московского государственного музея С.А. Есенина
Васильев Павел Николаевич (1909-1937) - русский советский поэт. Участвовал в работе литературно-художественного общества, поэтической секцией которого руководил Рюрик Ивнев. В раннем творчестве Павел Васильев подражал Сергею Есенину, его называли «наследником Есенина», «льняной головой». Посвятил близкому по духу С. Есенину свое стихотворение «Другу поэту» (1934). Был знаком с Екатериной Есениной и её мужем, Василием Наседкиным. После смерти Есенина Васильев писал Горькому: «...наперекор всему – уцелею». Был казнён в Лефортовской тюрьме в 1937 г.
Стихотворение «Егорушке Клычкову» написано в период знакомства Павла Васильева с поэтами Николаем Клюевым и Сергеем Клычковым и посвящено рождению в 1932 году сына Клычкова Егорушки (Клычков Г.С., 1932-1987, впоследствии языковед, доктор филологических наук, профессор). Стихотворение не было включено в прижизненные сборники Павла Васильева, первая публикация состоялась в еженедельном журнале «Литературная Россия» 12 января 1968 года. В стихотворении упоминается Николай Клюев, крестный отец Егорушки Клычкова («Крестный отец твой весь век обрастал иконами...»).
Расшифровка стихотворения, выполненная неустановленным лицом на 2 листах (предположительно, редактором издательства):
Темноглазый, коновой
Да темноволосенький,
Подрастай, детеныш мой,
Золотою сосенкой.
Лето нянчило тебя
На руках задумчивых,
Ветер шалый, зной губя,
Пеленал, закручивал.
Он на длинных веслах гнал
Струги свои ярые,
То лебедкой проплывал,
То летел гагарою.
Он у мамы на груди
Спал с тобой без просыпа,
Он и волосы твои
Бережно расчесывал.
Так не будь душою лют
И живи без тяготы.
Пусть улыбку сберегут
Губы твои — ягоды.
Ты расти с дубами в лад,
Вымни травы сорные,
Пусть глаза твои звенят,
Как вода озерная.
Подрастай, ядрен и смел,
Ладный да проказливый,
Чтобы соколом глядел,
Атаманил Разиным.
С моря ранний пал туман
У окошек створчатых.
Лето шьет тебе жупан
Из ветвей игольчатых.
Сине небо пьют глаза —
Чтоб вовсю напиться им!
«Шла с бубенчиком коза,
Била ос копытцами».
Темноглазый, коновой,
Чем тебя обрадовать?
Подрастет Егорка мой —
Станут девки взглядывать;
Целовать тебя взасос
Не одна потянется,
Будут спрашивать всерьез —
Как любви названьице.
Ну, а ты, им на беду,
Не куражась, простенько
Отвечай: растет в саду
Золотая сосенка.
Под метелью голубой
Жди дождя веселого:
Ведь мудрили над тобой
Золотые головы.
Взглянь лукаво из-под век,
Мир шумит поклонами.
Крестный твой отец весь век
Обрастал иконами.
Сказки спрятаны в ларьки,
Сединою повиты,
Ты сорвешь с ларей замки,
Сказки пустишь по ветру.
И, чумея без чумы
И себя жалеючи,
Просим милостыни мы
У Егор Сергеича.
Подари ты, сокол, нам
Хоть одну улыбочку,
Отпусти ты по волнам
Золотую рыбочку.
Павел Васильев.
Июнь 1932, Москва, Кунцево
Вскоре после смерти Есенина и торжественных похорон, началось гонение на его творчество, появился термин «есенинщина», книги поэта были изъяты из библиотек, а за чтение и переписывание его стихов могли исключить из школы. Слава пришла с неожиданной стороны: по словам Варлама Шаламова, прошедшего сталинский ГУЛАГ, Сергей Есенин был одним из самых любимых поэтов в среде заключенных. Только в 1960-е гг. «обычным» людям «разрешили вспомнить» это имя.
Сергею Клычкову на момент смерти лучшего друга оставалось еще пять лет для творческой деятельности, после чего его произведения будут запрещены. Именно во второй половине 1920-х гг. вышли в свет его романы «Сахарный немец» (1925), «Чертухинский балакирь» (1926), «Князь мира» (1928), которые можно сравнить с лучшими произведениями в жанре «магического реализма». Конечно, Маркес или Борхес вряд ли читали Клычкова, но сходство гуманистических идей прослеживается, невзирая на разделявшее их время и расстояние. В своих романах Сергей Клычков заявил о себе как о натурфилософе и пантеисте, размышляя о нравственности в духе дуализма. В условиях созидания промышленной цивилизации он заговорил о разладе крестьянского мира, о дисгармонии человека и природы, о разрушении соборности и истинной веры. Идея растущего неверия человека как в потусторонние, так и в собственные силы прослеживается уже в романе «Сахарный немец», а в последующих книгах только усиливается. «Вера в человеке – весь мир», – считал С. Клычков, и замечал, что народ утрачивает веру не только в Бога, но и в природу. Старые языческие верования, унаследованные от прадедов, также угасают: «Теперь у нас в ле¬ших не верят, да и леших самих не стало в лесу... потому, должно быть, их и не стало, что в них больше не верят». «Нету Бога, нету человека», – эти слова дьякона церкви Николы-на-Ходче из романа «Сахарный немец» близки и автору. Своими книгами С. Клычков хотел показать, что люди не должны убивать друг друга, что под куполом церкви добро должно побеждать зло.
Нельзя сказать, что в современной России нет духовности. Ее никто специально не убивает и не препятствует ее развитию. Но она сама ушла на задний план, оттесненная материальным успехом в жизни. Эту беду современного общества предвидел Клычков: в романе «Князь мира» он замечал, что «виной всему деньги, конечно!».
Идеологи советской системы расценили подобные мысли как контрреволюционные. Почти все, что было написано Сергеем Клычковым после 1930-ого года, не только не печаталось, но и было уничтожено при аресте поэта в ночь с 31 июля на 1 августа 1937 года. 8 октября 1937 года С.А. Клычков был расстрелян. Против него было выдвинуто сфабрикованное обвинение в том, что он якобы состоял в «Трудовой крестьянской партии», был связан с Л. Каменевым, целенаправленно занимался антисоветской деятельностью. Ему припомнили то, что он был офицером царской армии и находился в Крыму во время пребывания там белых.
Фотопересъёмка
С. Клычков был включен в расстрельный сталинский список от 3 октября 37-го под номером 23. Путевку в смерть подписали Сталин, Молотов, Каганович.
Варвара Николаевна Горбачева, жена С. Клычкова, так описала сцену ареста: «Он зажег свечу, прочитал ордер на арест и обыск… и так и остался сидеть в белом ночном белье, босой, опустив голову в раздумье… В неровном, слабом свете оплывающей свечи было в нем самом что-то такое пронзительно-горькое, неизбывно-русское, непоправимое».
Обыск шел всю ночь - при свечах и фонариках. «Гостей» было трое. Дети спали…
В 1956 году та же судебная инстанция дело прекратила за отсутствием состава преступления. Сергей Антонович Клычков был реабилитирован посмертно.
Сергею Клычкову и его наследию повезло ещё меньше, чем Сергею Есенину: несмотря на формальную реабилитацию, произведения репрессированных писателей вообще не издавались и не рассматривались как составляющая единого процесса развития отечественной литературы XX века. Имя и творчество человека, которого критик Вячеслав Полонский называл самым крупным и замечательным художником, выдвинутым русской деревней, а скупой на похвалы С.Есенин – истинно-прекрасным, народным Поэтом, было в буквальным смысле забыто.
К счастью, фраза «рукописи не горят» отчасти относится и к идеям выдающихся писателей: они никогда не исчезают бесследно.
В семье Клычковых на издании «Сахарного немца» 1929 года сохранился любопытный авторский автограф, адресованный другу Петру Журову: «Сокровенное может не открыться, но, открывшись, сгинуть и исчезнуть не может».
Эти слова в первую очередь могут относиться к наследию самого Клычкова. После повторного «открытия» его произведений в конце 1980-х гг. (что было сделано французским славистом Мишелем Нике), интерес к творчеству Сергея Клычкова с каждым годом только возрастает.
В конце 2019 года на сцене МХТ им. Чехова состоялась премьера спектакля по роману «Сахарный немец». Режиссер Уланбек Баялиев смог с невероятной убедительностью подчеркнуть актуальность произведения, написанного почти 100 лет назад.
«Меня начнут понимать через сто лет после первой публикации», — обмолвился как-то Есенин, обращаясь как раз к нам, людям начала XXI века. За эти сто лет многое изменилось в стране и в мире, однако творчество С.А. Есенина и С.А. Клычкова не потеряло актуальности: оно поможет нам найти решение нынешних моральных, политических, экономических и социальных проблем.
Государственное бюджетное учреждение культуры города Москвы «Московский государственный музей С.А. Есенина»
Директор — Светлана Николаевна Шетракова
Автор статьи, подбор материала — Александра Шетракова
Редактор — Елизавета Терентьева
Техническая реализация — Георгий Баранов
